Дмитрий Шнеерсон

Ранний кинематограф, еще не преуспевший на звуковой дорожке, называли когда-то Великим Немым. Это же радикальное определение совершенно подходит и к фотографиям Евгения Мохорева. Его персонажи мучительно безъязыки и оттого еще более замкнуты. Этот немой герметичный мир, который мы видим, словно через иллюминатор  погружающегося батискафа, обладает редкой, я бы сказал,  реликтовой способностью «приковывать взгляд». Отчасти это может быть обеспечено точным выбором нестандартной натуры, позволяющей «зарифмовать» наивную телесную пластику с академической пластикой монохромной гравюры.