Дмитрий Шнеерсон

Это название великой прустовской эпопеи как нельзя лучше передает самую суть происходящего сегодня в области фотографического собирательства. Канули в прошлое те буколические перестроечные  времена, когда горы никому не нужных и совершенно не «прочитанных» фотографий пылились по темным углам затрапезных «буков» и «комков». Теперь не то,- оголодавшие на безрыбье ценители бесплодно мечутся по царственным «антикам» в тщетной надежде ухватить хоть что-нибудь стоящее, хоть какую-нибудь незаметную малость с барского стола банковских коллекций и громогласных аукционов.

Так что же мы собираем?

Этот кажущийся почти риторическим вопрос совсем не так прост. «Имена»,- ответит один, «События»,- поправит его другой, «Раритеты»,- уточнит третий. А числовой ряд, как известно, бесконечен,- таково же примерно и разнообразие собирательских интересов.

Но все же есть и у этой Джомолунгмы вершина. «Великие имена»,- мастера, работы которых регулярно и высоко котируются на крупнейших мировых аукционах (Christie’s, Sotby’s, Swann, Lempertz). В нашем российском случае это конструктивисты Александр Родченко и  Эль Лисицкий, а далее с большим отставанием от лидеров  портретисты Моисей и  Ида Наппельбаумы, журналисты Макс Альперт, Дмитрий.Бальтерманц и Макс Пенсон. Этот список, разумеется, не претендует на полноту, но дает некоторое общее представление о численности

признанных российских мастеров в горних высях мировой фотографии.

Далее следуют знаменитости национального масштаба. Тут уместно заметить, что и это и все последующие условные деления фотографов  на группы ни в коей мере не связаны с творческими достижениями упоминаемых мастеров. Продвижение автора по ступеням фотографической иерархии и коллекционной востребованности  – сложнейший процесс, описание которого, к сожалению, никак не смогло бы уместиться  в рамках данной статьи.

Итак, следующая группа российских авторов это жанристы Вильям Каррик, Андрей Карелин, пейзажист Максим Дмитриев и, конечно, основоположник российского фотожурнализма Карл Булла с сыновьями Виктором и Александром. Этот список необходимо также дополнить адептами пикториальной фотографии (см. «Пикториальная фотография в России. 1890-1920-е годы» Каталог выставки. Москва 2002 г.), привлекшими в последнее время  глубокий и пристальный интерес коллекционеров.

Теперь мы перейдем к тому, что лежит несколько в стороне от столбовой дороги  гарантированного спроса, к тому, что, не имея подчас никаких подтвержденных  

котировок, тем не менее активно и широко собирается. В первую очередь это практически не аттрибутированная и не имеющая сколько-нибудь достоверного провенанса ранняя (1840-50 г.) фотография. Тут стоит оговориться, что случаи противоположные, то есть появление на рынке вещей перворазрядных, очевидно авторских и к тому же вполне благородного происхождения, крайне редки и выходят далеко за рамки нашей рутинной классификации.

Итак, мы рассматриваем нечто вполне очевидное: дагерротипы и амбротипы, то есть прямые изображения на металле и стекле, а также изображения на «соленой» бумаге, калотипии и прочие виды ранних фотографических техник. В этой группе особый интерес у собирателей вызывают портреты известных личностей,- по большей части придворных, политиков и военачальников, а также узнаваемые архитектурные сооружения в разных степенях строительной готовности и, наконец, жанровые сцены с этнической и профессиональной подоплекой.

К этим относительно редким предметам вплотную примыкает обширное семейство бытовой фотографии, «фотографии на память», изготовлявшейся по всему миру в бесчисленных фотографических ателье. В массе своей это материал ремесленный, делавшийся с единственной целью – угодить заказчику, но и здесь, на этом весьма шатком художественном фундаменте, немногочисленным талантливым фотографам удалось весьма многое. Яркой иллюстрацией  этого тезиса может служить выпущенное вслед за хрестоматийным уже «Фотографы Москвы на память будущему. 1839-1930. Альбом-справочник.Москва, 2001» Т.Н.Шиповой уникальное по эстетической целостности  издание петербургского коллекционера и исследователя Ю.Н. Сергеева «Фотография на память. Фотографы Невского проспекта. 1850-1950. Санкт-Петербург, 2003».

Но не только и не столько художественные достоинства «визиток» и «кабинеток» интересуют  многочисленных собирателей. Особым спросом пользуются, например, портреты коронованных особ и придворных, священников в облачении, военных (пропорционально воинскому званию) в мундирах и т.д. и т.п.

Нельзя также не упомянуть и стереофотографию, лихорадочная мода на которую захлестнула мир в 1860-х годы,  став задолго до эпохи телевидения первой волной массовой информационной культуры. Коллекционирование  стереофотографии, не слишком распространенное в России, имеет весьма длинную историю и прекрасно разработанную ценовую базу. Российские издания на эту тему мне не известны, что же до западных, то могу порекомендовать «Stereo Views. An Illustrated History and Price Guide by John Waldsmith. WI, USA,2002»

И, наконец, вполне заменявшие нынешние наборы красочных открыток  фотографии, в изобилии привозившиеся в (1850-1900 г.)из разнообразных путешествий. Наиболее значительными в художественном отношении безусловно являются те, что покупались во время  обязательного для зажиточной части  

населения Европы Гран Тура (Grand Tour),- Великого Путешествия, в которое  входило неукоснительное  посещение античных руин, египетских древностей и христианских святынь Ближнего Востока. Иногда доходило и до кругосветного путешествия, но эти случаи относительно редки. Покупавшаяся в таких вояжах продукция производилась многочисленными артелями, у руля которых, как правило, стояли крупные фотографы, такие как итальянцы Карло Понти  и Джоржио Соммер или француз Феликс Бонфис.  И все бы хорошо с этими превосходными во многих отношениях фотографиями, собирать бы их коллекционеру да радоваться, но и здесь оказывается все не так просто.

Два страшных слова

Радоваться-то оказывается вовсе и нечему. А все потому, что существуют в лексиконе фотографии два страшных слова: авторство и тираж, два слова, способные испортить судьбу самого, казалось бы, безупречного произведения.

И действительно рассмотрим, как частный случай, ситуацию с фотографиями Гран Тура.

В артелях под эгидой Большого Мастера работали в разное время десятки ремесленников, чьи имена не выносились в подписи под фотографиями. Эта практика на фоне умеренно развитого авторского права приводила к тому, что огромные объемы негативов, с которых печатала фотографии артель, подписывались одним автором, будучи в лучшем случае чем-то вроде копродукции. Но и это бы еще пол-беды.

Тут я мельком упомянул про процесс фотопечати, когда с одного удачного негатива на протяжении многих лет делаются бесчисленные копии, зачастую кардинально отличающиеся друг от друга не только по тональному строю, но и, как это ни странно, по кадрировке. Так что же в конечном счете попадает в руки  коллекционера,- один из удачных отпечатков многотысячного безымянного тиража  или подписной шедевр?

Настоящее и подлинное

Ответ напрашивается. Возможно, и то и другое. Но разве перспективно собирать работы, которые могут  существовать в тысячах прекрасно сохранившихся экземпляров?  А вот это смотря для кого. Для коллекционера, ориентированного на международный рынок, скорей всего нет, для Музея фотографии безусловно да, прочим остается широкое поле индивидуальных решений.

Что ж, с этим мы, кажется, разобрались, и теперь попробуем копнуть поглубже.

Итак, в ваши руки попала настоящая фотография, а не тираж одной из полиграфических техник. Уже неплохо. В результате кропотливого изучения ее стилистических и технологических особенностей Вы пришли к выводу, что перед

Вами – подлинник. На этом этапе Вы решительно отказались признать в Вашем  

будущем сокровище подделку или фальшивку и уже развернули пухлый  том «Artprice Indicator “Chinermalin” by artprice.com. Ehrmann. France,2001» дабы удостовериться, что очередной неуч-продавец собирается Вас осчастливить. Замрите, замрите в радостном предвкушении и ответьте себе на последний вопрос,- что это перед Вами? Просто оригинал? Или – страшно подумать – сам Его Величество «винтадж», король продаж?

Вы колеблетесь? И правильно делаете..

Существует множество определений этого термина,  взятого напрокат, и, похоже,  не случайно, у науки о вине. Вкратце речь идет о следующем: «винтадж» – это отпечаток сделанный автором со своего негатива «по свежим следам». На худой конец не самим автором, а одним из его ближайших пособников. То есть именно в «винтадже» и только в нем  мог бы сполна реализоваться творческий замысел  фотографа. А  реализация этого самого замысла, уж так повелось, и приводит  время от времени к созданию произведений искусства, которое и бытовать-то оказывается может только в «винтадж»-среде. 

Тут было бы неплохо и поставить точку, но не могу не вспомнить напоследок песенку одного, еще ленинградского, барда:

«Миражи-то миражи, но попробуй, докажи…»

А продолжение там, кажется, такое: «…каждый хочет, чтоб он сам - был, жил…» Но уж этой-то минной темы я позволю себе в данной статье не касаться.