Дмитрий Шнеерсон

Около сорока лет тому назад Дмитрия Шнеерсона научили читать, писать и считать. Рисовать же в ту пору не учили, а на уроках со сходным названием царили вялые, похожие на спившихся святых, учителя, умевшие не оскорбляться чужой резвостью, и не валиться с аккуратно подпиленных стульев. Тогда-то, по-видимому, и зародился у Д.Ш. этот упрямый ученический интерес к ритуалам и тайнам рисовального производства, интерес ко всему, что делает видимое еще более заметным.

Сегодня мне хотелось бы поговорить о Д.Ш. и его новых работах в дигитальной среде, обозначенной им как "аrt.ехе".

Д.Ш. пришел в этот наш – art - из фотографии. Я сознательно выношу фотографию за скобки (точнее за "колючку") традиционного художественного концлагеря, ибо имманентно присущая ей способность к механическому (читай "бездушному") повторению результата, делала ее желанной жертвой постного социалистического дарвинизма. Сегодня же, на фоне парада дигитальных технологий и их триумфального реванша, фотография, так и не успев походить в невестах, окаэалась на завидной роли бабушки-примитивистки со всеми своими рукотворно домотканными штучками. Фотографов снисходительно жалеют или добродушно не замечают; их потуги вызывают негромкое одобрение,- так опытный санитар похваливает очередного буйного, чтоб не слишком голосил.

Вот из такой, отнюдь не дигитальной, среды явился Д.Ш. Чем же он там прославился, и не был ли его исход суррогатом эмиграции, бегством в Египет, Израиль (нужное подчеркнуть)?

Судите сами. Уже в первом своем фотопроекте "22 частных случая" Д.Ш. выставляет наряду с традиционными визуальными фотографиями и несколько вербальных. Это была первая сшибка с фотографией, первая, возможно неосознанная, попытка преодолеть ее генетические табу. Остановленное время, вековая мечта пылких Фаустов, гордый стяг хлоро-бромо-серебряной державы, был безжалостно пущен по ветру, и покорно заполоскался на худом сквознячке авторского тщеславия.

Позволю себе еще одно отступление. Не приходило ли Вам в голову, что фотография, это, в сущности, лжеискусство? Ибо, урвав у технологии единственный прием, схожий по результатам работы с классическим оцепенением после окрика: "Руки вверх!", она выдает себя за фею, равно благосклонную ко всем своим зорким Золушкам. В итоге мы, энающие, что Время это - процесс, получаем стопки глянцевитых обманок, на которых всё навеки заикается и буксует, словно сопротивляясь насилию, как в каком-то старом фильме, где паралитик, силясь открыть правду, всё моргает и моргает, доводя до слез и себя и зрителей.

Но вернемся к нашему герою, Д.Ш. прошел славный путь от субьективной лирической фотографии, упоенно транслирующей реальность, к фотографии синтетической: вербальной, псевдосюжетной (хроника ложных событий), непрерывной (авторский термин, обозначающий очередную крамолу в стане сиюминутности). Он, похоже, всегда был одним из тех Гамлетов, для которых гораздо важнее прячется ли кто-нибудь за шторой, чем нарядная кутерьма переднего плана.

Дальше - больше. Д.Ш. на троих с фотографами Юрием Матвеевым и Андреем Чежиным создает группу "ТАК", основным направлением которой становится жесткая концептуальная фотография, а стилем - дисциплина формы. Группа вдохновенно гастролирует по ближнему и дальнему зарубежьям, озадачивая всех желающих своими проектами-обелисками: "После жизни", "Второе искусственное дыхание", "Перекрестное опыление", "Армия спасения фотографии" и т.д. Побочным результатом этой активности явилось возникновение фантома, коллективного автора, эдакой трехголовой гидры в режиме трассирующего диалога.

И вот, наконец, "аrt.ехе". Гаснут люстры, занавес поднимается, и мы, с горьким изумлением видим на авансцене верного друга постмодернистов, вечно живого натурщика В.Ильича. Аналитический пафос исследования, заявленный уже в названии проекта - "Ленин как фоторобот", провоцирует автора на холодноватый электронный поединок с визуальными химерами и под клацанье пинцета и скальпеля вовлекает зрителя в гармонические затеи вивария.

Приглядимся к следующему проекту Д.Ш. "Человеческие люди". На этот раз эа основу взят фрагмент картины Уильяма Бекмана (William Beckman) "Красная живопись". Выбор пилотного автора мне представляется вполне случайным, может быть даже преднамеренно случайным. Д.Ш. словно бы предлагает нам согласится на неизбежную анонимность источника, вторичность его по отношению к самим персонажам, утверждая тем самым свою иерархию избранничества.

Послушаем же напоследок самого автора: "Так что же такоё "art.exe"? Что это за условная дигитальная среда? Попробую ответить. Территория, на которой все это сделано или, точнее, все это случается - ничейная территория. При работе на ней тебя может не оказаться ни в приглашенных, ни в приговоре бюро пропусков. Ты важно нажимаешь кнопки, а твой поредевший волосом двойник мечется за стеклом, прячась от собственной, переспавшей когда-то с вдохновением, радиоактивности. Насилие - вот, пожалуй, единственное "да", которое тебе здесь отпущено. Но на бескрайних полях здешней анкеты ты, зевая, заменяешь его крестиком".